Запомните это название и эту фамилию. И никогда не тратьте свое время на концерт, где она присутствует.
Они разбудили во мне Азазелло
Нет, я осознаю всю свою предвзятость. Барокко это моя страсть и слабость, я здесь предвзят до чертиков и готов всю ночь напролет спорить, плюясь и шипя, размахивая руками до посинения, но..
ЭТО ЧТО ТАКОЕ?!
Как, дьявол меня подери, можно было включить в один концерт божественный, воздушный ля минор кончерто- гроссо Вивальди и тут же- похоронный реквием Локателли?!
О, да: и то и другое шедевры барокко, но ни одному кретину не придет в голову мешать такой салат, эти вещи несовместимы!!
Далее. Маэстро, Вы самозванец. Вы видели, что первые два ряда спали ? А знаете, почему?
Потому, что вы убили музыку. Из шедевров вы сделали картон. Нельзя, невозможно играть ре мажор Корелли так же, как соль минор Альбинони!!
Это разные судьбы, это разные жизни, это разная палитра эмоций и чувств! Играть чужую музыку это значит ЖИТЬ! Стать (хотя бы на время исполнения) слиться, прожить заново вместе с Автором его жизнь, почувствовать и пропустить через себя его историю души, чувствовать- как он, переживать- как он, стать им самим на этот момент, а вы что натворили?
Бездушный автомат, который тупо смотрел в ноты, и копировал их с методичностью граммофона
Мой аудицентр будет живее
Бездарь. Машина. Профан.
Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка,
Не проси об этом счастье, отравляющем миры,
Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка,
Что такое темный ужас начинателя игры!
Тот, кто взял ее однажды в повелительные руки,
У того исчез навеки безмятежный свет очей,
Духи ада любят слушать эти царственные звуки,
Бродят бешеные волки по дороге скрипачей.
Надо вечно петь и плакать этим струнам, звонким струнам,
Вечно должен биться, виться обезумевший смычок,
И под солнцем, и под вьюгой, под белеющим буруном,
И когда пылает запад и когда горит восток.
Ты устанешь и замедлишь, и на миг прервется пенье,
И уж ты не сможешь крикнуть, шевельнуться и вздохнуть, —
Тотчас бешеные волки в кровожадном исступленьи
В горло вцепятся зубами, встанут лапами на грудь.
Ты поймешь тогда, как злобно насмеялось все, что пело,
В очи глянет запоздалый, но властительный испуг.
И тоскливый смертный холод обовьет, как тканью, тело,
И невеста зарыдает, и задумается друг.
Мальчик, дальше! Здесь не встретишь ни веселья, ни сокровищ!
Но я вижу — ты смеешься, эти взоры — два луча.
На, владей волшебной скрипкой, посмотри в глаза чудовищ
И погибни славной смертью, страшной смертью скрипача!
Вы не хотели гибнуть, Маэстро. Вы не способны жить, и не способны умереть. Вы хотели доделать свою работу и уйти домой
Пусть эта запись будет вашим ночным кошмаром