Есть несколько классов пограничных ситуаций. Класс ситуаций экстремальных - вполне описываемый и вполне обыденный, как не парадоксально это звучит. Человек действует на пределах своих физических и эмоциональных возможностей и потом, возвращаясь в привычный режим он в состоянии присвоить тот опыт, который он получил. Т.е. тут состояние "А" на входе в ситуацию не равно состоянию "В" на выходе и при этом разница понимаема, запоминаема, и обобществляема, в том смысле, что этим опытом можно поделиться с другими и это будет понято. Потому, что не произошло разрушения носителя во-первых, и потому, что существует язык, в котором есть общие для всех смысловые значения, и произошедшее с тобой можно описать в терминах этих представлений.
Но другой класс- класс нечеловеческих ситуаций. Это ситуации, для действия в которых у нас нет и не может быть опыта. Никакого. Не личного, не перенятого. И здесь возникает конфликт, самый сильный конфликт с самим собой же. Конфликт между приобретенными и накопленными паттернами и ценностями и между собственными потребностями.
Самая интересная особенность таких ситуаций в том, что полученный опыт невозможно присвоить. И уж тем более, им невозможно поделиться. Как делиться тем, для чего нет описаний? И почти всегда полученный опыт оказывается таков, что напрочь разрушает само идентичность, на скелете которой держится вся конструкция человеческой личности. И человек, даже выбравшись из такой ситуации, почти всегда перестает быть.
После "Жука" Сикорски больше нигде не появляется в своем активном амплуа. Сикорски- резидент прогрессоров на Саракше был, Сикорски - руководитель спец.службы в составе КОМКОНа был, а после "Жука" он перестает быть. Подозреваю, что АБС сами не знали, как можно его продолжить после того, что с ним произошло? После убийства, которое не было прописано ни в одной должностной инструкции, но которое Сикорски обязан был совершить вопреки своим же убеждениям - что после этого осталось от личности?
Точно так же в ситуации с Орфеем: Орфей среди аргонавтов вполне читабельная фигура, Орфей как собиратель практик в Египте - тоже, Орфей как ммм очень близкий друг Аполлона ничуть не противоречив в своем восприятии, а вот Орфея после спуска в Аид больше нет. Геракл - есть, но Орфея нет. Гераклу не пришлось в Аиде столкнуться с нечеловеческой ситуацией, он вернулся тем же, кем и спускался. А на Орфея навесили груз ответственности за другого, висящего у него на пятках в ситуации, которую Орфей в принципе не мог вытянуть. И кончился Орфей
Точно так же как и Лем смоделировал ситуацию получения человеками нечеловеческого опыта, с которым нельзя ничего поделать просто потому, что он не человеческий. Единственное, что можно вынести из передачи этого опыта- это общее согласие что "ок, мы туда больше не лезем потому, что мы не знаем, что нам делать с сами собой после этого, и мы вообще не знаем, а кто мы теперь? "
И получается, что разница между состоянием "А" на входе и состоянием "В" на выходе так велика, что исчезает сам носитель опыта. Его ни о чем уже нельзя расспросить, а в тех редких случаях, когда это ещё возможно - полученный личный опыт непередаваем. И дело не в литературных персонажах, разумеется: живых настоящих примеров из реальной жизни будет на порядки больше, к сожалению
А все эти слова были нужны только для того, чтобы сформулировать итоговой вопрос, ответ на который, собственно, меня сейчас живо интересует:
а возможно ли заранее выработать некий обобщенный императив, который бы
а) позволял бы остаться неразрушенным в подобных ситуациях и
б) позволял бы после выхода из ситуации остаться среди мира людей?