Это уже на Левкаде. После Итаки, когда наш маршрут уже был закончен и я попал туда, куда хотел, я снял отель на юге острова, сел в автобус и потом 7 дней медитировал на берегу залива, слушая отливы и наблюдая за дыханием моря. Мне было важно побыть полностью одному и осознать все то, что со мной произошло в эти дни
А рядом с отелем, как-раз напротив россыпи кафешек в самом конце пляжа вот этот человек жарит кукурузу. Его древнее лицо в таких же глубоких морщинах-трещинах, как и прибрежные скалы. Он ни слова не понимает по английски. Днем он жарит кукурузу на своей тележке-мангале (которую по вечерам увозит куда-то сам, впрягшись в оглобли, словно ослик) и продает отдыхающим, а по вечерам я вижу его в одном полюбившемся мне кафе, где он каждый вечер берет исключительно две порции граппы (местной водки) а закуской ему служит тарелочка с чипсами и стакан воды -то, что подают и так к каждому блюду бесплатно
Когда я интересуюсь, сколько стоит его кукуруза?- он молча достает белый камень, на котором синим карандашом нарисовано "1,5 Евро". Кукуруза не может стоить 1,5 евро. Один початок может стоить ну 10 или 20 центов, но никак не 1,5 евро. Тем не менее я беру (ему же надо как-то зарабатывать на граппу) один початок, а вскоре прибегаю за вторым: вкуснее кукурузы я не ел никогда в жизни. Это божественно
После отлива я топаю прямо в плавках и тапочках в кафе. То-ли за неделю полного молчания мне захотелось с кем-то потрепаться, то ли на меня подействовали те два бокала местного белого вина- я не знаю, но меня потянуло на разговоры и я подсел за столик к Иохилии(без приглашения, разумеется), а в качестве компенсации за свою навязчивость заказал ему две порции граппы за мой счет
Он что-то проговорил на своем непонятном древнегреческом, мы чокнулись и тяпнули
А дальше я уже говорил, говорил, говорил.. Остапа несло. Я говорил ему, что вся Одиссея- это роман о сплошном скотстве, закамуфлированном под героический эпос. Ну как можно было иначе донести до слушателя весь этот дикий апофеоз безумия? Одиссея целиком и до конца - это трагедия человека, всю жизнь прожившего не своей жизнью, и самим собой он стал только тогда, когда его впервые пожалели. Нет, не тогда, когда он устроил бойню у себя дома- к этому ему не привыкать. А тогда, на острове у фиокийцев, где он рассказал свою историю. Впервые в жизни Одиссей заплакал а его не унизили, не подняли на смех, как потом Лира- в нем увидели и признали живого человека, а не царя. А до этого его никто никогда не жалел. Его хотели, им гордились, ему подчинялись, к нему прислушивались, его уважали - но никто и никогда его не жалел. Единственная душа, которая над ним сжалилась- и та не человек, а богиня. А кстати, почему Афина так ему сочувствовала? Афину трудно удивить героями, видала она мужей и по круче Одиссея. Не потому ли, что Афина - единственная из богинь, кто может сопереживать? В ней мужского чуть ли не больше, чем женского. Афродиту привлекает шарм и мужественность а Гере подавай величие и власть - а какая, к черту, власть у царя задрипанного острова, да и шарма у Одиссея не больше, чем у циклопа. Никто из богинь не умеет жалеть мужчин, это невозможно. Только Афина способна на это: ей приходилось, в отличие от всех, драться. Она знает, что это такое: или ты- или тебя. Точнее, знают это все, но только Афина прочувствовала это на себе, не отсюда ли и эмпатия, которой больше нет ни у кого из богинь ровным счетом?
И ведь в чем жопа: пока Одиссея жалела одна Афина- ему от этого было ни горячо ни холодно. Жалость богов не меняет человека, се ля ви. И все его путешествие - это путешествие через самого себя, через последствия того, что он натворил своими руками, идя на поводу у других - черт возьми, дружище Иохилия, разве это не есть Судьба? Та судьба, которая не пишется богами, но которая создается нами? Боги лишь наблюдают с вершины Олимпа за тем, как мы сами идем по дороге к самим себе. Какой же им смысл вмешиваться, пока путник на дороге? И знаешь, почему Она выбрала его? А никто другой больше на это был не способен! Ахиллес, который после гибели Патрокла перестал быть человеком - тут говорить не о чем. Это уже не человек, это бог мертвых. Машина для убийств. Агамемнон? Тупая скотина, что не постеснялась принести в жертву собственную дочь - да вертели боги на колу таких "адептов", такой биомассы по сто кило за одну драхму в каждом порту
Паламед? Возможно, он бы и смог стать тем, кто смог бы заинтересовать Афину. Но не стал. Паламед так же, как потом и Одиссей повинен в том, что не принял выбор другого. Паламед, вопреки воли Одиссея, заставил его бросить любимую жену и только что родившегося сына и отправится на гребенную войну, в которой Одиссей не видел ровным счетом ничего для себя стоящего.
А потом Одиссей и сам сделал то же самое с Ахиллесом. Но Ахиллес не чета Одиссею - в таком дерьме ни разу замечен не был, даром, что бог, пусть хоть и бог мертвых. На руках Одиссея кровь Паламеда и кровь Ахиллеса. На руках Одиссея кровь того юноши, которого Ахилл убил в засаде, когда его взял "на слабо" Одиссей. Он по уши не в крови даже, он отказался некогда от своей сущности, пав под речами Паламеда, отказался от того, что ему было дороже всего на свете. Совратил его Паламед, но разве не во власти Одиссея было сказать " да пошли вы все"? Но он не сказал, и потому потянулись за ним извилистые тропы того ада, в который обрушивается человеческое "я", предавшее собственное стремление прожить свою жизнь, а не соответствовать чужим хотелкам?
И знаешь, что самое паскудное в этом полном паскудстве, дружище Иохилия? В том, что когда он выплакал весь свой ад и вернулся домой - он понял, что самого Одиссея больше нет. Некому теперь любить Пенелопу. Все, кончился Одиссей. Просто потому, что с таким дьявольским грузом вины не место на любовном ложе. Потому оно и ушло дальше- то, что некогда было Одиссеем
And you run and you run to catch up with the sun, but it's sinking
And racing around to come up behing you again
The sun is the same in the relative way, but you're older
Shorter of breath and one day closer to death