Я даже не знаю, что это было: сон разума, рождающий чудовищ, или что-то другое, более похожее по степени вовлеченности и эмоциональной окраски на воспоминание.
Солнечные лучи яркого дневного света освещают внутреннее помещение через колоннаду портика, падая откуда-то сверху широкими полосками на белые и серые плиты мраморного пола, выложенные "шахматным" порядком. Я -один из тех, кто находится внутри здания, построенного по проекту, который сейчас называется храмами Пелопоннеса. Нас несколько десятков человек, разбитых на группы или отряды. В помещении идет бой.
Мы деремся даже не яростно, а исступленно: мы знаем, что нам нечего терять, на кону наши жизни, которыми мы рискуем ради свободы. Мы - это что-то среднее между зеками и обслуживающим персоналом научной станции. Сейчас бы это назвали "почтовый ящик", в котором ученые работают над проектом в статусе заключенных. Наша охрана, против которой мы и восстали, это не люди и даже не живое существо. Это скорее охранная система, искусственный интеллект. Машина, только существующая не в материальной форме, а в форме устойчивой энергетической структуры. Кстати, нас тоже трудно назвать людьми, хотя внешне мы очень на них и похожи, только более развиты физически и с более совершенными, "развернутыми" способностями. Мы слышим не мысли, а скорее образы друг друга, связь между нами осуществляется телепатически: мы можем видеть картинку глазами другого, одного из нас. Так мы координируем свои действия
Наши отряды пробиваются с разных сторон к центральному залу, в котором находится портал, и который защищает охранная система. Наша цель блокировать систему, отрубив ей доступ к порталу, из которого система получает питание и может получить подкрепление, и тогда нам крышка. Счет у нас идет буквально на секунды. Через равные короткие промежутки времени нас ошпаривают волны боли, словно удары невидимого кнута. Это включилась сигнализация, неслышная уху сирена (ультразвук?), но чудовищно болезненная для нас. Эти удары ослепляют, сбивают дыхание, мешают слышать друг друга. У многих из нас из ушей и носа течет кровь, мы уже "орем" мыслями, пытаясь успеть за эти промежутки помочь друг другу
Наши тела почти обнажены, наша одежда состоит из легких накидок и хитонов, а сами мы с ног до головы покрыты ослепительной белой краской, как аэрозолю. Это такая униформа. Защита, питающая и защищающая нашу кожу от местных вредных факторов ( кажется, солнечного света). И эти белоснежные тела и одежды уже заляпаны алыми кляксами и потеками.
Воздух вокруг нас взрывается, всюду летят, словно шрапнель, крошки мрамора. В руководителя отряда, бегущего мне на встречу со своими людьми, влетает кусок мрамора, словно пушечное ядро, и его голова лопается, как арбуз. Обезглавленное тело падает сперва на одно колено, а потом заваливается на бок и на спину. Девушка, которая пытается его подхватить- её зовут Афина. Чья-то рука резко отталкивает меня и я успеваю заметить, как надо мной пролетает острый, как копье, кусок мрамора и врезается в колонну напротив, выбив облако осколков, ледяными искрами пронизывающими весь мой сектор. Я мысленно успеваю поблагодарить того парня справа, спасшего мне жизнь - его зовут Аполлон, но здесь у нас помимо имен свои порядковые номера, как у заключенных, и я "слышу", как он коротко бросает мне " а теперь пошли!" и мы бросаемся со своими людьми вперед , навстречу группам, прорывающимся с лестницы. Я - тот, кого зовут Гермес. А центральный зал штурмуют отряды Зевса - план восстания разрабатывался нами всеми вместе, но оперативным командиром для осуществления переворота мы выбрали его.
Нас было около двух сотен, почти половина уже погибла, большая часть потерь на правой лечтнице и во дворе портика, мы "слышим" боль раненых, мы чувствуем, как умирают наши братья и сестры. Мы рвемся в зал, у нас осталось несколько секнуд.
