Г-н Анри. Я должен предостеречь тебя от этих слов: буду в одиночестве. Они сразу вызывают представление о тени, прохладе, отдыхе. Какое грубое заблуждение! Ты не будешь в одиночестве, человек никогда не бывает в одиночестве. Он остается сам с собой, а это совсем другое дело... Возвращайся же к своей прежней жизни вместе с отцом. Он каждый день будет разглагольствовать о трудных временах, о меню дешевых ресторанчиков. Это займет твои мысли. Ты будешь в большем одиночестве, чем если бы ты был один.
**
Г-н Анри. Ты хочешь понять, не так ли, бедный мой человечек? Тебе мало того, что судьба делает ради тебя неслыханное исключение. Ты, не дрогнув, вложил свою руку в мою, пошел за мной, даже не спросив, кто я такой, не замедляя шага, на самый край ночи, но все же ты хочешь понять...
Орфей. Нет. Я хочу снова ее увидеть. Вот и все.
Г-н Анри. И твое любопытство не идет дальше? Я привожу тебя к вратам смерти, а ты думаешь только о своей милой подружке, бедный мой человечек...
Г-н Анри. Слушай меня внимательно. Счастью твоему так или иначе пришел конец. Двадцать четыре часа, один жалкий день — вот и все, что припасла жизнь, твоя обожаемая жизнь для маленького Орфея и маленькой Эвридики. Возможно, сегодня ты не оплакивал бы мертвую Эвридику, но уже оплакивал бы Эвридику ускользнувшую..
Жан Ануй. "Эвридика"
Я часто ловлю себя на том, какое это было прекрасное решение: ни к кому не идти, а остаться с самим собой в тишине. Момент встречи с самим собой, когда любое вторжение- избыточно и ненужно, а нужно дать огню сожрать отмершие ткани. Мне даже самому интересно: что останется от меня прежнего после этой метаморфозы? Я не знаю. Но я только знаю точно, что самое страшное, что может с нами случиться- это прекращение изменений
И это очень важный этап: этап встречи с самим собой. Нет ничего важнее этого. Наверное, это и есть рождение в Жизнь, когда ты больше не подвержен иллюзиям.
Почти всякий человек жаждет быть свидетелем чуда. И хрен кто согласится быть его непосредственным участником.
Линор Горалик, Макс Фрай
